Музыкант, 45 лет, Лос-Анджелес
Правил существования у меня немного. Например, ни при каких обстоятельствах я не принимаю совместно снотворное и слабительное
Когда надоест, я брошу все к черту, отворю свое кафе и буду говорить людям: отныне призывайте меня Суп Догг.
Что бы ты ни делал, делай это хорошо. Улучшай свое искусство, даже если жаришь котлеты в Макдоналдсе. Не любой должен становиться рэпером. Будь гребаным асом в вселенной котлет и помни, что есть что-то, чего не могу я. Так, я ни хрена не смыслю в гольфе. И в бейсбол я играю чуть лучше, чем старцы трахаются.
Большинство людей будут за глаза именовать тебя мудаком, потому что ты никогда не был в колледже, но мне плевать, потому что я ведаю: здравый смысл всегда побеждал знания. Я освоил это, продавая крэк.
Я пробовал победить свое пристрастие к марихуане, но в какой-то момент она набрала сил и намела мне ответный удар.
Когда государство начинает биться с подростковой преступностью и наркоманией, оно забывает самое основное: бороться с этим невозможно, но можно сделать футбольные школы и высшее образование доступнее, чем крэк и уличные банды.
Я не искусник болтать о музыке, потому что музыка появилась ранее, чем я.
Когда в детстве у тебя нет отца, это не так уж плохо. Мне, так, это помогло стать хорошим отцом для своих детей.
Как-то раз я выступал на бар-мицве (празднование совершеннолетия мальчишку в иудаизме. — Esquire), и я скажу вам вот что: эти маленькие засранцы наизусть распевали мои песни, причем самые грязные песни, а еще они жутко и беспричинно ругались. И я говорю о двенадцати- и тринадцатилетних белоснежных мальчиках-девочках. У меня был шок. Я просто отдал этим психам микрофон и позволил им веселиться так, как они умеют.
Не надо винить человека в том, что он получает денежки за свою работу.
Зависть — это форма обожания. Человек, какой завидует мне, не может не любить то, что я делаю.
Так скучно пробовать произвести на кого-то впечатление. Я вот, скажем, здесь лишь для того, чтобы произвести впечатление на одного человека — и этот человек я сам.
Про свое вчера я могу сказать только две вещи: я всегда помню о нем и никогда о нем не жалею.
Как же я это ненавижу: «Вас когда-либо арестовывали?» — «Да». — «Вы выходили из тюрьмы по условно-досрочному?» — «Да». — «Мы непременно дадим вам знать, если у нас появятся подходящие для вас вакансии».
В темнице твой выбор невелик: либо ты станешь самым безжалостным говнюком, либо самым мягкотелым говнюком. Но ты можешь пересилить себя и отыскать способ стать кем-то еще.
Нет ничего слаще, чем дать рекомендация.
Проститутка из Бритни вышла бы гораздо лучше, чем из Агилеры. Бритни-то пожирнее будет.
Секс — это лишь совместное времяпрепровождение гениталий, небольшой пляска пениса и вагины.
Когда-то я называл некоторых дам суками, но уже очень давно я понял, что не все суки — дамы.
Мы живем в мире, где женщины получают все больше воли. Чем больше власти они получают, тем больше у них возможностей отстаивать свою точку зрения. Так они меняют мир кругом, но еще совсем недавно я не понимал этого. А теперь у меня кушать дочь, и я понимаю.
Попрощаться с улицей очень тяжело. Важно, как ты это сделаешь. Можно просто идти мимо и произнести: «Какие дела?» И все вроде вертится, но начиная с какого-то степени это уже не получается. Ты отделяешься.
Правил жизни у меня немножко. Например, ни при каких обстоятельствах я не принимаю вместе снотворное и слабительное.
Все кругом так много говорят о каком-то сраном Гарри Поттере, что, представляется, и мне пора узнать, что это за говнюк.
Больше всего на свете я бы желал сыграть Бенни Хилла. Я бы даже позволил им замазать мне лик белой краской.
Не было бы хаммера, не было бы и Снупа.
Вечно чувствовал себя отцом всех собак.
